Что в имени тебе моем?
Один из самых спорных и горячих общественных вопросов последних лет – вопрос о переименовании владимирских улиц. Причем не просто о переименовании, а о возвращении им исторических, исконных названий. Тема эта длинная, как песнь степного погонщика скота, и довольно болезненная, поскольку выходит за рамки чисто исторического аспекта и входит в область политических пристрастий.
Чтобы простому обывателю, который впервые сталкивается с этим вопросом, были понятны причины его актуальности в наше в принципе непростое время, отмечу следующее. Топонимы – названия физических объектов, включая населенные пункты и их части, – сами по себе являются памятниками истории и культуры. Почему? Потому что их появление было связано с фиксацией места и его назначения. Наши далекие предки в этом отношении были прямолинейны.
Так, если улица называлась Гончарной, то это означало, что в ней проживали гончары. Что, соответственно, дает нам представление о роде занятий наших пращуров в этой местности. Большинство улиц в досоветской России как раз и называлось по функциональному признаку: Кожевенная, Гончарная, Торговая, Кузнечная и т. д. Также многие улицы получали названия по имени тех церквей, к приходу которых они относились: Ильинская, Спасская, Георгиевская, Сергиевская, Мироносицкая.
Кстати, чтобы читателю не казалось, что переименование улиц – изобретение советской власти, отмечу, что и в царской России это было обычным делом. Хотя, конечно, и не носило массового характера. Например, в Нижнем Новгороде с началом Первой мировой войны Немецкую улицу патриотично переименовали в Славянскую. Да и Санкт-Петербург стал Петроградом, если кто забыл.
1917 год перевернул в стране многое. Революция затронула все сферы и все пространство общества, и пространство названий в этом отношении не стало исключением. Историю, как известно, пишут победители, поэтому началась массовая волна переименований всего и вся. Не стал исключением и Владимир.
Историю пишут победители?
По разным оценкам, за период с 1919 по 1985 годы в Советском Союзе оказались переименованы больше половины из более чем 700 тысяч топонимов. Постепенно складывается структура новой топонимической лексики, появляются так называемые советонимы. Во-первых, это имена вождей революции и их соратников: Ленина, Троцкого, Сталина, Кирова, Свердлова, Дзержинского, Войкова, Калинина. Во-вторых, имена классиков марксизма-ленинизма, а также их идеологических предшественников: Маркса, Энгельса, Бакунина, Кропоткина, Плеханова, Герцена, Огарева. В-третьих – литераторов, чьи взгляды были прогрессивными: Радищева, Некрасова, Добролюбова, Пушкина, Лермонтова, Горького, Демьяна Бедного. В-четвертых – абстрактные топонимы: Советский, Коммунистический, Интернациональный, Революционный и т. д. Появляются топонимы, связанные с именами зарубежных последователей (Карл Либкнехт, Роза Люксембург, Бела Кун).
Во Владимире в результате этого процесса Жандармский спуск стал Рабочим, Большая Ильинская – улицей Герцена, Сергиевский переулок – улицей Свердлова, Мироносицкая – улицей Карла Маркса, Часовенная – улицей Парижской коммуны. Этот список можно продолжать довольно долго. На закате советской власти, согласно Программе топонимической реставрации города, утвержденной решением 14-й сессии Владимирского городского Совета народных депутатов от 18.09.1991 г., предлагалось вернуть исторические названия 46 улицам.
Впрочем, и этот перечень не является исчерпывающим. По данным краеведов, его можно было бы расширить. Например, улица Клязьменская была Дмитриевским переулком, а Владимирский спуск – Нижне-Егорьевской улицей. Конечно, топонимический запал начала 1990-х годов был во многом связан с распространением антикоммунистической риторики в обществе. По всей стране часть улиц была довольно быстро переименована, но затем страсти улеглись, тем более, что перед новой Россией стояли уже новые проблемы и задачи, на фоне которых вопросы названий стали никому не интересны.
Новый же пик дискуссий пришелся на 2010-е годы. Этот период в общественно-политической жизни России характеризуется всплеском активности объединений правомонархического толка. При этом, как справедливо отмечают исследователи, идеологически требования устранения советонимов – объектов, которые возникли в годы советской власти, ничем не отличаются от массовых кампаний по переименованиям в первые послереволюционные годы.
Простой пример. Во Владимире была улица Ворошилова, появившаяся именно при советской власти и названная в честь прославленного сталинского маршала. В 1990 году она была переименована в Верхнюю Дуброву. И лишилась тем самым своего исторического названия. При этом связь Владимира и Ворошилова не виртуальна, как в случае, например, с Ю. А. Гагариным, а вполне реальна: мать маршала похоронена на местном кладбище, здесь же жили его племянницы, да и сам он бывал в городе.
Война за названия: поиск компромисса
И вот здесь возникает серьезная проблема. Нужно ли переименовывать все те улицы, которые носят советские названия, только лишь потому, что люди, в честь которых они названы, сыграли, по мнению наших любителей досоветской России, отрицательную роль в истории? В связи со 100-летием Революции 1917 года отдельные общественные организации ставили вопрос о замене топонимов, носящих имя Войкова, – сыгравшего, по их мнению, немалую роль в деле убийства царской семьи. После провала попыток добиться ликвидации его имени на топонимическом пространстве последовал призыв убрать имя Ивана Каляева – участника убийства великого князя Сергея Александровича. Несмотря на вполне однозначный имидж ряда персоналий (Р. Землячка, И. Каляев и др.), известных благодаря именно участию в революционном терроре, исследователи фиксируют нежелание большей части населения менять связанные с их именами названия улиц.
И это не является, конечно же, выражением симпатий к тем людям, в честь которых названы улицы. Отнюдь! Это зачастую не более чем стремление зафиксировать память места, память детства. Не случайно на одном из круглых столов, где поднималась тема переименования владимирских улиц, было отмечено, что никто и не задумывался, что улица Щедрина (Вознесенская) была названа в честь владимирского революционера. Ее называли Щедринкой, и в местном сознании было укоренено такое понимание: Щедрина – потому что люди здесь щедрые.
Конечно, при этом следует избегать диссонанса. Когда старинный храм находится на условной Коммунистической улице – это нонсенс, который, наверное, все же требует восстановления исторической справедливости, исторического названия. Равно как и исторический центр, в котором сохранилась часть старого, древнего, посконного Владимира, заслуживает посконных же названий.
При этом не стоит забывать, что город – это организм, и он живет по своим законам, растет, взрослеет, ширится. И многие старинные улочки и слободы давно уже потерялись в новых прочерченных архитекторами и градостроителями линиях. На месте улицы 16 лет Октября была деревня Михайловка, а часть 1-й Пионерской улицы выросла из деревни Архангеловка. Да и стоит ли, к примеру, возвращать Садовой улице такое название, как Тюремная?..
Надо отметить, что в настоящее время переосмысление советского топонимического наследия является для сторонников переименований в первую очередь инструментом десоветизации и декоммунизации и лишь затем – восстановлением историко-культурного наследия страны. Именно сторонники переименований становятся главными акторами дискуссий по топонимике в последние годы. Их деятельность у части общества вызывает негативную реакцию по следующим причинам: финансовая (связанная с заменой документов, карт и т. д.), политическая (подмена актуальной общественно-политической повестки), идеологическая (принижение роли советского периода в истории).
И в этой ситуации нужно отнестись к теме переименований максимально деликатно. Конечно, наши старые названия – это те памятники, которые нужно хранить и беречь. Но память места – не только в названиях. Поэтому, может, стоит задуматься о максимально щадящем и удобном для всех способе – табличках-дублерах с указанием исторических названий и дат переименования наших улиц?..
