Не заменить, а подменить
Чтобы люди отвернулись от Бога, в новом государстве активно внедрялся новый праздничный календарь. Владимирские газеты послереволюционного времени «рекламируют» не только ставшие народными 1 мая и 7 ноября, но и такие специфические даты, как, например, годовщина «Кровавого воскресенья» (в честь которого названа улица 9 января в военном городке Владимира), День памяти московского вооруженного восстания, дни рождения выдающихся коммунистов.
Россияне хорошо воспринимали новые праздники, но и старые не забывали, с одинаковым удовольствием отмечая Николу Зимнего и, скажем, День памяти Карла Либкнехта. Чтобы исправить ситуацию, наверху решили: праздники нужно не заменить, а подменить. Объектом для опытов сначала было выбрано Рождество, которое постановили праздновать по-комсомольски. Из-за дыр в государственном бюджете роскошь антипраздника могли позволить себе только зажиточные регионы. Владимирская губерния вошла в их число, и наряду с Москвой и Петроградом наши земляки широко справили Комсомольское Рождество.
Партийные и беспартийные владимирцы прошлись по рабочим поселкам с карнавально-факельными шествиями. Где-то ограничились антирелигиозными лекциями и «вечерами», но есть сведения и об организации «суда над Богом» — сценок, высмеивающих православных святых.
Карнавала не будет?
Запросив отчеты с мест и проанализировав первый опыт, в ЦК потребовали больше не устраивать карнавала и обратить внимание на теоретическую составляющую антипраздников. Но до наших земляков это распоряжение как будто бы не дошло — в апреле 1923 года со всем православным размахом они отпраздновали Комсомольскую Пасху, вложив политическое содержание в обычную праздничную гулянку, а позже отметили Комсомольскую Троицу и Комсомольского Ивана Купалу. Так что все равно получался балаган.
От Рождества Пасха по-комсомольски отличалась тем, что до и после ее празднования в большинстве городов и уездов — Гороховце и Вязниках, Муроме, Александрове, Суздале и Собинке — проходили антирелигиозные диспуты с непременным участием «прозревшего» священника и сбрасыванием рясы.
В одном из репортажей автор рисует такую картину: «70-летняя крестьянка кричит со сцены, несет проклятия попам: «Довольно! Не верим! Наш бог — наука!..» Зная наших владимирских старушек, такую патетическую сцену лично я могу представить с большим трудом.
Не надо выплескивать изюминку
После Пасхи по-комсомольски в качестве эксперимента начали внедрять «красную» гражданскую обрядность — «октябрины» или «звездины» вместо крестин, гражданские похороны и «красные» свадьбы. Говорят, эта идея принадлежала самому Троцкому, который, рассуждая о том, что, запретив церковные обряды, большевики забрали у людей радость праздника, писал: «Жизнь человека, обнаженная от музыки и пения, торжественных собраний, радостных или грустных, будет скучной, пресной. Она как квас без изюминки. Так нам ли, революционерам, коммунистам, которые хотят не ограбить жизнь человека, а обогатить ее, поднять ее, разукрасить, улучшить, нам ли выплескивать из кваса изюминку? Ни в коем случае!»
Пресса Владимирской губернии пестрит сообщениями о проведении новых обрядов. Периодически описываются коммунистические или пролетарские крестины, они же «октябрины» или «звездины». По своей форме это мероприятие сохраняло основные моменты обряда крещения — с представителем партии вместо священника, «звездными» вместо крестных. Крестины по-советски проходили в форме антирелигиозного собрания с последующим принятием ребенка в пионеры или даже члены партии, а также назначением малыша подшефным той или иной организации. Вместо икон использовались портреты вождей, вместо крестика к пеленке прикалывали значок. Так новорожденный становился «октябреным».
Кстати, были и такие коммунисты, которые считали неправильным принятие детей в партию, аргументируя это тем, что «неизвестно еще, что будет представлять из себя теперешний младенец лет через 15-17» . А некоторые отрицательно относились к словосочетанию «коммунистические крестины». «Даже самое это сочетание слов довольно странно», — писали они в местных газетах.
Что в имени тебе моем?
Продолжая тенденцию ухода от религии, через владимирские газеты партийцы обращались к населению с просьбой порвать с религиозными именами, отказаться от отчеств как от пережитка прошлого и называть детей любыми словами «из живой или мертвой природы». «В именах Октябрь, Совет, Революция найдет свой отблеск диктатура пролетариата. Красиво звучат имена Труд, Молот, Воля, Свобода. Имена могут быть по названиям животных: Лев, Орел, Сокол, Ласточка или из мира цветов: Василек, Ромашка, Ландыш», — пишет журналист. Конечно, наибольшую популярность среди владимирцев находили имена, связанные с революционными событиями. Из газет мы узнаем о рождении Октября, Октябрины, Идии (от слова «идея»). Появлялись на свет также малыши с именами Ким (сокр. от «коммунистический интернационал молодежи»), Рэм (сокр. от «революция, электрификация, механизация»), Энгелиса (в честь Фридриха Энгельса).
Интересно, что с приходом новых традиций имянаречения становился неактуальным такой важный для каждого русского человека праздника, как День Ангела, или именины. Ведь Ландыш, Молот или Орел не значится в святцах.
Ах, эта свадьба...
По всей губернии начинают «краснеть» свадьбы, и бракосочетание по-новому быстро становятся популярным. Ведь в отличии от будничной процедуры росписи в загсе, к которой приучали владимирцев с 1918 года, «красная свадьба» представляла собой действительно торжественную церемонию. Роль «попов» выполняли секретари партийных и комсомольских организаций. Ну а сценарий был примерно такой же, как и на «октябринах» — снчала шла агитпросветлекция, разоблачающая «поповский обман», а далее — приветствия и поздравления, подарки и духовой оркестр.
Сообщается, что в Ставровской ячейке с приветственными поздравлениями выступают представители учреждений и организаций партячейки, женотдела, фабкома, заводоуправления. В Фоминской ячейке РКСМ в помещении избы-читальни выступавшие комсомольцы разъясняли собравшимся разницу между «поповской» и «красной» свадьбами и разоблачали религиозный обман. А в Юрьеве от имени партии вступающим в брачный союз зачитывался товарищеский наказ (который можно услышать и на некоторых современных свадьбах).
Случаи церковного брака или религиозного поведения одного из супругов яростно осуждались. При этом вторую половинку «оступившегося» гражданина заставляли ответить на вопрос: «Что дороже: жена или коммунистическая партия?». Вот что написано в одноименной заметке: «Муж-коммунист, а жена верит в бога, чорта и «святые» иконы. Что делать мужу? Не должен ли он развестись с религиозной женой? Этот вопрос волнует коммунистов. (...) Еще хуже бывает, когда жена ставит ультиматумы: детей, мол, надо крестить, попов с молитвой на дом приезжать. А ежели, мол, ты — муж — не согласен, не жена я тебе после этого. Кто дороже: жена, дети или партия? Ясно, ты тут для коммуниста нет иного выхода, как развод. Не должна жена помешать мужу быть коммунистом».
Похороны в тренде
В дополнение к «красным свадьбам» в нашу губернию приходят и «красные похороны». Причем на первых порах они были мало распространены и применялась лишь для активных коммунистов. Но после похорон Ленина, о которых владимирские газеты писали на протяжении месяца, «красные похороны» стали последним писком коммунистической моды. Вместо панихиды — антирелигиозный доклад, вместо «Со Святыми упокой» — марш Шопена и государственный гимн СССР. На могилах вместо крестов стали появляться обелиски со звездами. Вот как описывают одни из владимирских «красных похорон»: «Красный гроб выражал полное негодование к религии и попам. К 4 часам вечера собрались рабочие, комсомольцы и члены РКП. Под звуки похоронного марша двинулась процессия 600 человек. Похороны были полной антирелигиозной пропагандой. Даже старики, выступая на трибуне, заявляли: «Недалек час, когда мы будем жить без обманщиков попов».
Газета тут же сообщает, что во время антирелигиозных речей, отмечающих заслуги покойного, за забором кладбища стоял поп, негодуя, что улетела его «находка».
Коммунист стал священником...
Но вернемся к Пасхе. Накануне этого популярного среди коммунистически настроенных владимирцев праздника выходили газеты, практически полностью посвященные теме борьбы с религией. Увеличивалось количество заметок, дискредитирующих служителей культа. Названия таких статьей говорят сами за себя: «Блудливый поп», «Пьяная религия», «Попы не за веру, а за свою шкуру», «Поп эксплоататор» (именно так!), «Святой вор» и так далее. Священники непременно одаривались нелицеприятными эпитетами — они «плешивые» и «гривастые», «толстопузые» и «захудалые». Но, видимо, все старания новой власти не могли изменить ситуации с количеством верующих и их убежденностью, потому что время от времени в местных газетах печатались обращения к религиозным коммунистам и разъяснения на тему того, почему коммунист не должен быть верующим. Есть и такие незаурядные заметки, как описывающая приглашение священника для совершения молебна при пуске Уршельского завода и рассказывающая о том, как бывший коммунист стал священником.
Не менее интересны антирелигиозные объявления, которые то «продвигают» продукцию Владимирского свечного завода («Владимирский свечной завод производит продажу восковых свеч, лампадн. масла, ладона, церквина и пр. тов.»), то приглашают на очередной богоборческий диспут.
В общем, желая разрушить весь мир насилия до основания, а затем построить новый мир, коммунисты прибегали к разным уловкам: иногда она пытались «переиначить» традиции, а иногда — уничтожить. И случай с Пасхой — яркий тому пример.
