Шахматы Пичужкина
Свою книгу Марк Фурман посвятил жертвам, павшим от рук террористов и убийц. Герой романа – журналист, дочь которого убивает маньяк. Есть террорист Дамзаев и серийный убийца Милославский. Маньяк расстрелян, а террорист успевает дожить до моратория. Книга писалась тяжело, признается автор, на роман ушло 10 лет. Бросал писать, начинал снова, забывал имена героев. Но с каждым новым преступлением, в расследовании которого принимал участие судмедэксперт Фурман, неприятие моратория только росло, и роман был завершен. Предисловие к книге написал генерал-лейтенант внутренней службы ФСИН России Александр Ладик. Вот фрагмент:
«Я, как человек, несколько десятилетий проработавший в петенциарно-исправительной системе (петенция – от латинского слова – раскаяние), уверен, что нелюди и террористы не могут после совершения ими жестоких кровавых преступлений оставаться среди мирного людского сообщества. На раскаяние они не способны, и совесть, и сердца у них подобны антарктическому льду. К настоящему времени в тюрьмах России содержится порядка 1940 осужденных к пожизненному сроку наказания, у многих он уже подходит к концу, а недавно первый из них, убийца-расчленитель Мусалимов выпущен на свободу из режимной колонии «Полярная сова» после отбытия 25 лет. Теперь он свободно разгуливает по многомиллионной столице, правоохранительные органы потеряли его след».
По данным Следственного комитета России, только за последние 3 года произошло более 500 убийств, попадающих под признаки серийности. Более 1,5 тысячи детей и подростков стали жертвами преступников. Более 300 случаев остались нераскрытыми.
- Есть такой серийный маньяк Александр Пичужкин, – говорит Марк Фурман. - Проживал он в районе Битцевского лесопарка в столице. За 2001-2006 годы он совершил 49 доказанных убийств. Любитель шахматной игры, после убийства он прикреплял к квадрату на шахматной доске какой-то предмет: крышку от бутылки, шишку и так далее. Так он заполнил 49 клеток. На суде он сказал: «Если бы я заполнил все 64 клетки, я бы купил доску из ста клеток». И такой человек осужден пожизненно. Спрашивается, а 49 человеческих жизней – это что?
Убил в день выхода на свободу
Мораторий – это гуманизм, размазанный на крови, уверен автор романа. В том, чтобы сохранять жизнь убийцам, нет никакой логики. Для сравнения Марк Айзикович приводит примеры реальных преступлений, которые были совершены во Владимирской области до принятия моратория, когда преступники еще получали по заслугам. Зверски убита девушка. На одежде подозреваемого обнаружены следы крови. Три суда, расстрел. Водитель перегоняет автомобиль из города в город. Под Ковровом обнаружен в канаве мертвым, убит выстрелом в затылок. Спустя месяц убийца найден, смертная казнь.
- В начале 90-х рецидивист Захаров в день своего выхода на свободу убивает ученика 4 класса Сережу. Так получилось, что я сел в электричку на Москву и со мной сел следователь Егоров, – рассказывает Марк Айзикович. - Среди документов у него было два тома уголовного дела. Я спрашиваю: «Что у тебя там?» Он открывает документ и на первой странице фотография улыбающегося мальчика лет 11-12, которого я запомнил навсегда. Следователь наклеил ее на первую страницу уголовного дела, чтобы произвести впечатление на судей и прокуроров, и убийцу мальчика расстреляли.
Хорошо сидим
Семьям, где от рук убийцы погибал человек, сообщалось, что приговор приведен в исполнение. Многие воспринимали это как праздник. Сейчас, по сути, родственники убитых работают в том числе и для того, чтобы сломавшим их жизнь людям «хорошо сиделось».
- В Вологодской области есть остров Огненный. Там сидят приговоренные пожизненно, – говорит гость презентации профессор Виктор Малыгин. - Значительная часть их достойны и даже были приговорены к смертной казни до введения моратория. Они долго живут на содержании общества. На содержании людей, которые работают, честно трудятся, в том числе и для того, чтобы содержать большую армию этой категории людей. За их счет улучшаются условия содержания преступников, численность которых растет. Сейчас очень много делается, чтобы создать комфортные условия в тюрьмах.
- «Мораторий на крови» – это «Не могу молчать» Марка Фурмана, – рассуждает поэт Дмитрий Кантов. - В начале 20 века Лев Толстой издал брошюру «Не могу молчать», направленную против смертной казни. Но к его мнению тогда не прислушались. Не прислушаются и теперь к мнению Фурмана. Президент и многие депутаты Госдумы выступают за сохранение моратория.
Невиновный не должен пострадать
На презентации книги между гостями возникает небольшой спор. Говорят о несовершенстве судебного дела, при котором отменять мораторий нельзя. А журналист и редактор Валерий Скорбилин и вовсе сожалеет о том, что в романе нет иной точки зрения, кроме авторской.
- Роман публицистичен и однобок: отстаивается только мнение автора. Нет героев, не разделяющих его, – говорит Валерий Юрьевич. - Между тем, роман перенаселен людьми, их около 200, и у многих совсем нет слов. Хотя они могли бы выражать альтернативную точку зрения. Что изменит смертная казнь преступника для его жертвы? Уже ничего. И отмена моратория не уменьшит количество преступлений.
Сам автор книги подчеркивает, что смертная казнь не должна быть чем-то повседневным и обыденным. Ни один невиновный не должен пострадать, как это произошло в случае с Чикатило, когда вместо убийцы был расстрелян обычный человек. Высшую меру следует назначать только после того, как собраны все доказательства. Немыслимо для писателя и то, что мораторий распространяется даже на террористов. А между тем, с 2000 года в России произошло более 40 терактов, 1620 человек погибли. Террористы – те же серийные убийцы, уверен автор, только действуют они мгновенно. В конце встречи все – и сторонники, и противники смертной казни – сошлись в одном: преступность в России прогрессирует.
