«Диагноз записали и в мою медицинскую карту»
Мне было одиннадцать лет, когда отец позвал меня на кухню и сказал: «Я должен тебе кое-что сообщить. Мама заболела, и ей придется лечь в больницу. Она там пробудет довольно долго». Я тогда пожал плечами: «Ну, это же не рак. Все будет хорошо». Он пристально посмотрел на меня, и так я узнал, что рак не щадит и самых близких… Так началась история, полностью изменившая мою жизнь. Полностью – потому что прошло чуть больше десяти лет, и этот диагноз записали и в мою медицинскую карту.
Оказавшись в вестибюле обычной больницы, можно увидеть не только грустные лица, но и вполне веселые и жизнерадостные. Эти люди возвращаются домой после починки своих организмов. Зайдя в онкодиспансер, вы увидите весь спектр социума: молодых и пожилых, обеспеченных и не очень, одиноких и семейных. И весь этот спектр будет излучать только одно: напряжение.
Так что же происходит с этими людьми после скитаний по больницам? И есть ли она, жизнь после рака? Многие из нас порой пересылают деньги на лечение онкобольным по объявлениям в соцсетях и по ТВ. И никто не задает себе вопрос: а что происходит с ними потом? Хотите узнать? Я вам расскажу.
«Лечение рака нередко напоминает лотерею»
Лечение рака – долгий и трудоемкий процесс. Причем на отдельных стадиях речь идет уже не о выздоровлении, а о приостановлении болезни. Впрочем, пусть это вас не пугает. Диабет и целый ряд заболеваний сердечно-сосудистой системы тоже нельзя навсегда вылечить. Но с ними можно жить. Годами и десятилетиями, если регулярно обследоваться и соблюдать назначения врача. Другое дело, что лечение рака нередко напоминает лотерею. И один больной с третьей стадией после всех мытарств живет долго и счастливо, а у другого – со второй – через год находят метастазы.
Первое, с чем сталкивается онкобольной, – неизвестность. Пытаясь найти ответы на свои вопросы, он залезает в интернет и тонет в потоке историй, информации и рекламы шарлатанов, обещающих вылечить все и у всех настойкой бобровой струи. Затем во время лечения он видит таких же, как он, и окончательно сбивается с толку. Одни верят врачам, но шарлатанам – еще больше, другие – смиряются со всем происходящим, а третьи находятся в окружении любящих и обеспеченных родственников и готовы читать о своей болячке лекции.
Но наступает день, когда лечение окончено. Теперь нужно лишь периодически являться на контроль, а впереди – работа или пенсия по инвалидности (а иногда и то, и то). И тут человек становится похож на впервые покорившего Эверест альпиниста, который не знает, как спуститься. Особенно, если в органах недочет, или волосы облетели, как пух у одуванчика. Отдельная тема – если ты молод, но уже не сможешь иметь детей.
«Ты не можешь быть таким, как раньше»
За время лечения ты привыкаешь к теме боли и болезни как к шуму автомобилей на улице. Ты бережешь себя и нервничаешь, если вдруг что-то где-то заболело. Обычный человек выпьет таблетку анальгина, а онкобольной может довести себя до нервного срыва, пока не сделает томографию и не убедится, что у него мигрень, а не метастазы в голове. Ну а в день контрольного обследования внутренние ощущения вообще сродни генеральному сражению наподобие Бородинского.
Тебе становится неловко, что ты не можешь быть таким, как раньше. Если ты состоявшийся и поживший человек, то рано или поздно тебе становится все равно. Но если у тебя были в мечтах куча подписчиков в «Инстаграме», рельефное тело и любовь всей жизни рядом… Тебе становится стыдно смотреть в глаза людям, потому что ты чувствуешь себя неловко за то, что ты – уже по другую сторону. Что ты – другой. Ты – особенный. И это гложет. Потому что нельзя много находиться на солнце. Нельзя второе, третье, четвертое. Много этих «нельзя».
Это начинает напоминать стокгольмский синдром, и в очередях в поликлинике заводятся разговоры о том, кто как перенес химию и какой едой поднять показатели крови. Те, кто дружит с интернетом, общаются на тематических форумах. Все позади, но диагноз не отпускает – он в подсознании. Он уже часть разума.
«Хочется жить ярко, жить взахлеб»
И что же делать? Как научиться забывать свои кошмарные сны наяву и как сделать прививку обществу от отчуждения таких людей? Мне сначала было немного проще. Я спокойно отнесся к предстоящей операции, и вообще, она прошла довольно весело. Настолько, что врачи по ее окончании шлепнули мне под нос в блестящем лотке уже бывшую часть моего тела, показав и рассказав, что в ней не так.
Вот только некоторые знакомые, узнав про мой диагноз, стали стараться не пользоваться со мной одними вещами. Или пореже здороваться за руку. И спрашивать, не из больницы ли я сейчас пришел. Словом, активно профилактировать передачу рака воздушно-капельным и бытовым путем. Ибо у нас немало тех, кто в такую возможность свято верит. Как говорится, проверено опытным путем.
В конечном счете, мне стало все равно, кто и как к этому отнесется. Тем более, что хождения по кругам онкологического ада в связи с рецидивами у мамы быстро убедили в том, что если это глубоко в себя впускать, то можно легко лишиться рассудка. За примерами далеко не надо было ходить: некоторые мои знакомые от постоянных стрессов на фоне лечения и обследований стали сильно подвержены истерии и депрессиям.
С одной стороны, это вылилось в проект помощи больным и их близким в виде журнала, издаваемого АНО «ОнкоЛига». Он стал уникальным проектом трансляции знаний и опыта врачей, юристов, психологов. С другой стороны, я стал больше времени уделять своему развитию. Болезнь, знаете ли, меняет. Начинаешь остро чувствовать, что никогда не знаешь, успеешь ты сделать что-то или нет. И от этого так хочется жить ярко, жить взахлеб, стараясь успеть взять от жизни больше. Увидеть, попробовать, сделать, почувствовать. Прыгнуть с парашютом, наконец. Обнять каждого, кто дорог, и успеть попросить прощения и поблагодарить.
«Общество должно быть чуть умнее»
Одним из самых мощных открытий для меня после лечения стал бойцовский клуб «Тайлер», куда я пришел заниматься джиу-джитсу. Большая часть круга моего общения, во многом состоящая из ученых и чиновников, вряд ли поймет, в чем прелесть пытаться выбраться из-под здорового борца весом килограмм на 15-20 тяжелее. Или какой смысл заставить себя прийти на вторую тренировку, когда на первой ты чуть не сдох уже на разминке. А все очень просто. Сила – это тот стержень, который ты выращиваешь в самом себе. С помощью которого ты живешь. И хочешь жить, невзирая ни на что. А силен в первую очередь тот, кто победил себя.
Преодоление своих страхов – то, что так необходимо тем, кто столкнулся с раком. Страха болезни. Страха одиночества. Страха бесполезности. Страха пустоты. Их много, этих страхов. Но только умение не опустить голову перед ними позволяет бороться. Один из врачей часто повторял своим пациентам: «Нас трое: я, Вы и болезнь. Если Вы будете со мной, то мы победим. А если нет – то победит болезнь».
Так какая же она, жизнь после рака? Горькая, как каменная соль, но удивительно меняющая ход мыслей и отношение ко всему. Дающая шанс перезапустить самого себя в этом мире, увидеть себя и свое окружение в своей подлинной сущности. Напоминающая, что нужно быть сильным, иначе – зачем тебе быть? Открывающая новые горизонты, потому что уже почти нечего терять, а значит – можно многое приобрести. Как это ни парадоксально.
Вот только общество должно быть чуть умнее. Гуманнее и деликатнее. Добрее и воспитаннее. Чтобы не оставлять на свалке жизни талантливых, креативных и способных людей исключительно из-за их диагноза. Потому что, как говорят некоторые врачи, в конечном счете раком заболевают все, только вот не каждый до него доживает.
