По стопам любимого учителя
С учителем рисования Панину повезло лишь в пятом классе. Тогда в Александровскую среднюю школу №1 после института пришел работать молодой педагог Игнат Игнатьевич Ростовский. Он сразу заметил способности пятиклассника Панина, а главное — его стремление постигать все новые художественные премудрости. Учитель не жалея времени делился всем, что знал сам, рассказывал и показывал, как правильно рисовать. И частенько после уроков ставил пытливому ученику натюрморты, чтобы тот мог дополнительно позаниматься.
Это не значит, впрочем, что у юного Алексея не было времени погонять с пацанами в футбол. Кроме художественных наклонностей он проявлял и немалый интерес к спорту, посещал секцию. Но когда встал выбор: идти в большой спорт или заниматься рисованием, не колеблясь выбрал второе. Однако во Владимире тогда не было худграфа, а ехать поступать в столицу он не дерзнул.
- Когда пришла пора решать, куда пойти учиться после школы, - рассказывает Алексей Панин, - Игнат Игнатович порекомендовал поступать на худграф в Орле, который сам закончил. Этот факультет в то время входил в тройку самых сильных художественно-графических факультетов по всему Союзу. До сих пор с благодарностью вспоминаю своих педагогов: Андрея Курнакова, Георгия Дышленко, Михаила Хабленко.
Орловская школа живописи сильно отличается от владимирской. Потому, наверное, полотна Панина — этакий симбиоз владимирских и классических традиций, о которых рассказывали в институте.
- Однажды в юности мне в руки попал альбом «Владимирские живописцы», - вспоминает художник. - Я был в восторге: все, что там напечатано, кардинально отличалось от того, чему нас учили. К тому же я тогда перебаливал импрессионистами и постимпрессионистами...
Несмотря на почти сорокалетний творческий путь, художник ищет до сих пор. Его ранние работы — резкие и контрастные, в пику сегодняшним — мягким и лиричным.
После службы в армии он два года проработал в средней школе обычным учителем. А потом Ростовский позвал его в художественно-оформительскую мастерскую при парке культуры, куда к тому времени ушел сам. Ну разве мог Алексей отказать любимому учителю?
- Это был Советский Союз, и мы, естественно, выполняли заказы из горкома партии, горкома комсомола. Кроме того, оформляли афиши к культурным мероприятиям, делали росписи на стенах в культурных, образовательных или лечебных учреждениях, - вспоминает он. - И, конечно, агитационные плакаты! Сколько я Брежневых перерисовал... В какой-то момент даже казалось, что могу с закрытыми глазами изобразить Леонида Ильича.
Но душа требовала иного. Потому основной деятельностью считал и считает работу на пленерах, участие в художественных выставках.
«Мне нравится «покопаться в деталях...»
Все эти годы Панин писал и родной Александров. А потом, говорит, как-то вспомнил, что еще в школе Игнат Игнатович научил создавать линогравюру. И решил изучить эту технику более основательно.
Как раз и случай помог. Приехал во Владимир и в Союзе художников прочел объявление «Продаю линолеум для графики. Желающим приобрести обратиться к Борису Французову».
- Борис Федорович продал мне пять метров, - продолжает рассказ Алексей Панин. - Рулон оказался тяжелым и высоким. Ни в такси, ни в автобус не влезет. Пришлось разрезать его пополам. Я был счастливый, довольный... Пять метров – это очень много. Я резал на нем пятнадцать лет, сделал массу оттисков. Но немного этого линолеума осталось до сих пор.
Панин – не из тех художников, которые, отточив одну единственную технику, набив руку, работают только в ней. Он не любит ходить только по проторенным тропинкам.
- В какой-то момент я осознал, что стал себя повторять, - признается он. – И тогда мне захотелось освоить новую технику — рисовать на фактурной тонированной бумаге пастельными мелками и карандашом.
Эти рисунки благодаря умелой тонкой растушевке одновременно похожи на акварель, и на старинные черно-белые фотографии. Графику Панина по праву называют «уникальной». Его картины настолько скрупулезно выписаны, что перед каждой можно стоять подолгу, разглядывая, отмечая новые мелкие детали.
- Мне самому очень нравиться «покопаться в деталях», - признается он. – И вообще, очень люблю пейзаж - и наш российский, и заграничный...
«Это путешествие породило серию работ»
За границу выезжал с международными выставками. На себе испытал, что значит – вывозить за рубеж культурные ценности. Особенно, говорит, портили впечатление от поездки таможенники. Многие вообще заявляли открытым текстом: у меня, мол, семья, мне детей надо кормить, вы же понимаете...
Однажды на границе Украины с Венгрией, в городе Захон (в переводе на русский – «загон») в вагон ворвался венгерский таможенник и скомандовал: «С вещами на выход!» Куда деваться? Пришлось все коробки в спешном порядке выгружать из вагона.
- Он хотел получить под видом «залога» взятку, что-то около пятисот долларов, - рассказывает Панин. – Мы отказались – ни о каком «залоге», говорим, никогда не слышали, да и едем к вам не в первый раз. У меня зарплата тогда была, наверное, долларов десять... И с собой только командировочные... Он слушать не стал, запер наш груз в какой-то кладовке, поезд ушел без нас, и мы втроем: я, директор цветаевского музея и искусствовед, остались на перроне. К счастью, у одного из нас в кармане случайно оказалось несколько монет-форинтов, еще с предыдущей поездки. Подошли к телефону-автомату и позвонили в Будапешт, в российский культурный центр. Надежды на удачный исход дела почти не было: воскресенье, шесть часов утра... Но трубку все же поднял атташе по культуре Валерий Платонов. За нами очень быстро прислали машину. И мы проехали через всю страну не на поезде, где в окнах мелькал бы однотипный пейзаж, - мы видели прекрасные венгерские города и дороги. Это путешествие породило целую серию работ, не только в графике, но и маслом, и акварелью.
Потом его приглашали на международные пленеры в Польшу и Словакию. В Польше оставил устроителям все, что написал. Им ведь, говорит, понравилось...
Его полотна удивительно поэтичны. Архитектуру называют застывшей музыкой, и глядя на городские пейзажи Панина, понимаешь: это действительно так. Он рисует Прагу, Гданьск, Будапешт, Эстергом, Сент-Эндре... Но сердце, признается, больше лежит к нашим, родным пейзажам. И не только александровским: Ростов Великий, Мышкин, Псков, Изборск, Плес, Великий Новгород...
«Ни на что не променяю свою малую родину»
Двадцать лет назад в Александрове был открыт музей имени Цветаевой. Алексея Панина по праву можно назвать одним из его создателей. Он работает в музее с момента его открытия. С тех пор художником создана целая серия портретов поэтессы.
- Начинал рисовать портреты Марины Цветаевой с фотографий, - говорит он. – Интернета не было, изображений ее не так уж много, ведь она долгое время была запрещена. На тех фотографиях и полотнах, которые мне попадались, она была очень разная. Но однажды я нашел два фото, сделанные с разницей лет в двадцать: молодая Марина и уже в годах. Обе фотографии – в анфас. Я наложил одну на другую, и они совпали практически идеально. И тогда я понял, как надо ее изобразить!..
Многие удивляются: почему мастер такого уровня всю жизнь живет в провинциальном Александрове? До столицы – рукой подать, а там возможностей сделать карьеру куда больше.
Но Панин поясняет, что ни на что не променяет свою малую родину — ни на столицу, ни на заграницу.
- Еще в детстве, когда мы ходили рисовать этюды на природу, кто-то из мальчишек спросил у Игната Игнатовича: «А вы настоящий художник?» - вспоминает Алексей Панин. – И он с присущей ему скромностью ответил: настоящий – это тот, кто член Союза художников... А потом я узнал, что в Александрове нет ни одного члена Союза художников, и мне стало очень обидно за любимый родной город. И я решил что-то сделать для него – хотя бы стать первым профессиональным художником. Меня в союз приняли в 86-м году, а в 95-м - в Союз художников России. Это вовсе не значит, что я являюсь самым лучшим живописцем, но сам я очень доволен, что таким образом постоял за родной город.
Источник вдохновения
Как и положено, у художника есть муза, Светлана. Вместе уже много лет, живут душа в душу. Светлана не только хранит домашний очаг, но и вдохновляет Алексея Панина на создание новых полотен.
Пушкинские горы - места поэтичные. Получили права - решили проехаться по западной части нашей России. Часть детства Светланы прошла на Псковщине, и она решила показать места, связанные с детскими воспоминаниями, супругу.
- Пока мы туда ехали, мы посетили Пушкинские горы, Изборск... - рассказывает художник. - А в Псков попали на 500-летие присоединения к России. Увидели крестный ход, парад десантных дивизий... Меня это поразило настолько, что родился целый цикл работ, посвященный Псковской земле. И с 2009 года мы каждый год ездим в «творческие поездки» только туда: Новгород, Псков... Нас приглашают в Европу, но мы говорим: пока нет на это времени. Я еще не насытился Псковской землей, Новгородской землей. В России еще очень много интересного!
...А художественно-оформительская мастерская, где Панин начинал трудовую деятельность после армии, существует до сих пор. И до сих пор Алексей Панин работает в ней, успешно совмещая этот труд с творческими поездками, пленерами, созданием художественных полотен в собственной мастерской. Его учитель, к слову, тоже работает при этой мастерской. И ни одна выставка ученика не обходится без того, чтобы на ней не присутствовал его любимый учитель. Их отношения давно переросли в крепкую дружбу.
СПРАВКА "МК"
Панин — один из немногих художников, которые создают экслибрисы. Искусство почти забытое, а с массовым отказом от бумажной книги и исчезающее. Между тем, в экслибрисе важна не только композиция, но и решение сразу нескольких задач: одного взгляда на этот маленьких «книжный знак» должно быть достаточно, чтобы понять, кто автор книги, кто владелец и какая библиотека у этого владельца.
